Началом развития благотворительности на Руси можно считать принятие христианства. В то время помощь заключалась в раздаче милостыни — одежды, еды, изредка денег. Под контролем церкви строились больничные кельи, богадельни для нетрудоспособных, приюты для вдов и сирот.
Первые русские князья были настолько щедры, что к концу XVI века в России даже появились профессиональные нищие: к примеру, при Иване Грозном в богадельных избах селились люди, платившие приказчикам небольшие суммы за место. Это привело к первой на Руси переписи нуждающихся.
К ХVIII веку нищенство стало массовым, а только что построенный Санкт-Петербург оказался наводнен разорившимися и спившимися крестьянами, отставными солдатами, беженцами, сиротами, и это не могло не вызвать реакцию со стороны государства.
Настоящих нуждающихся задерживали на улице и распределяли по богадельням, которые быстро заняли ведущую роль среди благотворительных учреждений. Денег из казны, впрочем, Петр на призрение неимущих выделять не стал, поэтому проблема никуда не девалась вплоть до царствования Екатерины II, в 1775 году велевшей создать в каждой губернии приказы общественного призрения — губернские учреждения, призванные помогать бедным, организуя приюты, лечебные и учебные заведения. Екатерина не только распорядилась выделить из казны на эти цели по 15 тыс. рублей на каждую губернию, но и подала личный пример, отдав приказу 52 659 рублей, собранных петербургским дворянством и купечеством на сооружение памятника ей самой. Этот период можно с уверенностью считать рождением российской системы социальной защиты: попечительство стало хорошим тоном как среди аристократии, так и среди купечества.
Уже в начале XIX века созданное специально для целей благотворительности Ведомство учреждений императрицы Марии Федоровны, жены Павла I, объединило в себе множество богоугодных заведений: больницы для бедных, воспитательные дома для младенцев, вдовьи дома. Всего на содержании ведомства находилось более 710 тыс. человек. Его капитал составлял 128 млн рублей, в том числе в ценных бумагах: благотворительным фондам приходилось выступать в роли игроков на финансовом рынке, чтобы поддерживать свою деятельность. К 1906 году богадельни Российской империи имели общий капитал в 53 млн рублей и недвижимость на 41 млн. Примерно в это же время в богадельнях проживало около 670 тыс. человек со всей империи. В 1910 году Всероссийский съезд деятелей по призрению сообщал, что 75% средств в сфере филантропии и меценатства собирают за счет частных добровольных пожертвований. В 1913 году благотворительные заведения одного только Санкт-Петербурга получили совокупно 8 млн рублей.
Благотворительность в СССР существовала в основном силами церкви. Самые крупные сборы советского периода пришлись на годы Великой Отечественной войны, в приходах собирали средства на нужды обороны, на подарки бойцам, на содержание раненых в госпиталях и сирот в детских домах. Даже в блокадном Ленинграде православные набрали миллион рублей на нужды армии.
Всего за войну по приходам было собрано более 200 млн рублей для фронта. Естественно, в сборах участвовали и неверующие тоже. Однако и в мирное время в СССР все-таки действовали благотворительные фонды, которые управлялись государством. Например, Детский фонд имени Ленина, Литературный фонд, Художественный фонд, Фонд культуры СССР, а также «Фонд мира», созданный для нужд многочисленных голодающих в Африке и бездомных в Америке. Как и все остальные формы советской благотворительности — от субботников и «подшефных» учреждений до общественных «касс взаимопомощи» на производствах,— фонды представляли собой «добровольно-принудительную» форму отъема денег у населения.
Возрождение филантропии в России пришлось на начало 1990-х годов, когда активную помощь оказывали иностранные грантодатели и фонды (теперь они в большинстве своем признаны властями РФ иноагентами). Они спонсировали проекты, поддерживали научных, культурных и социальных работников. Вслед за ними пришли международные «Армия спасения» и «Врачи без границ». Начали появляться российские благотворительные фонды Потанина, Дерипаски и другие.
Первым благотворительным фондом в постсоветском Петербурге стала «Ночлежка», открывшаяся в 1990 году и принявшая активное участие в отмене уголовной ответственности за бродяжничество, попрошайничество и тунеядство. Сейчас в Санкт-Петербурге работает 177 благотворительных фондов.
В 2021 году Россия заняла 67-е место в мировом рейтинге филантропии.
Около трети компаний, представляющих средний и малый бизнес, так или иначе участвуют в благотворительности: помогают деньгами, продукцией, работают на волонтерских проектах. Для 17% компаний филантропия — часть корпоративной культуры.
В 2021 году, по оценке Frank RG, сумма пожертвований бизнеса составила 245 млрд рублей. После пандемии объем средств на благотворительные цели и КСО вырос на 23% и вернулся к докризисным показателям. В сумме коммерческие компании, государство и частные лица за 2021 год потратили на благотворительность и корпоративную социальную ответственность 360–380 млрд рублей. Такая сумма, к примеру, равна почти половине годового бюджета государственной программы по развитию здравоохранения в 2020 году или четырем бюджетам Федеральной космической программы.
Результат влияния факторов, с которыми столкнулись участники сектора благотворительности в кризисном 2022 году, можно будет оценить на горизонте двух-трех лет. Но уже сейчас ощутимы проблемы, связанные с платежами и переводами (уход платежных систем, прекращение работы ряда платформ для сбора средств, рост стоимости поиска доноров костного мозга). Существенно увеличились расходы на благотворительную деятельность, например, из-за роста стоимости медикаментов. Снижается размер трат на благотворительные цели у частных лиц из-за сберегательной модели поведения. Бизнес тоже находится в режиме экономии и сбережения ресурсов, что влияет на размеры помощи от компаний. Еще предстоит ощутить последствия от ухода компаний, оказывающих помощь НКО, с российского рынка, отток персонала из НКО, снижение числа волонтеров. По оценке Frank RG и Philin Philgood, в 2022 году объем финансирования со стороны компаний уже сократился на 30–40%.
Но эксперты видят и позитивные моменты: отмену плановых проверок, налоговые послабления в рамках поддержки экономики страны в условиях санкций. Грантовая поддержка государством также сохраняется на прежнем уровне. Влияет на ситуацию и психологический аспект: для ряда состоятельных людей увеличение размера трат на благотворительные цели — способ борьбы со стрессом. В целом фонды стали меньше рассчитывать на поддержку от частных лиц и больше надеются на государство — в частности, вырос спрос на грантовую поддержку. Также НКО стремятся не менять объемы помощи для своих подопечных, однако сокращают или откладывают финансирование системных проектов. Несмотря на то, что отрасли приходится существовать в условиях острого кризиса, она целенаправленно адаптируется к новой санкционной реальности.
Елена Ашкиназер
