Сибирские стройки и фильмы о них появились задолго до БАМа. Рубеж
Если во времена целины кинематограф сразу же, недолго думая, в едином с партией порыве отрядил туда популярного киногероя Ивана Бровкина, то кинокабинет эпохи застоя был не в пример осторожнее — но и мудрее. Чем снимать агитку, век которой недолог, он предпочел создать нетленку, точнее две сразу, само производство которой продемонстрирует единство кинематографа и комсомола. Тематически же обе ленты были обозначены как «фильмы об освоении Сибири и Дальнего Востока», то есть выполняли ту же работу, что и БАМ.
Самое важное тут, кого позвали быть авторами лент. Госкино сделало два рискованных шага: выдало финансовый и творческий
К 1974 году в Союзе был накоплен значительный опыт сотрудничества с кинематографистами капиталистических стран. Однако «Мосфильм» еще ни разу не отдавал все свои мощности в полное распоряжение заграничному кинорежиссеру. К тому же удостоенный «Золотого льва» и «Серебряного льва» Венеции и берлинского «Серебряного медведя», обеспечивший также свою родину ее первым «Оскаром» (приз за лучший заграничный фильм вручался тогда не авторам, а стране, становился ее национальным достоянием), японец Акира Куросава к середине
В середине
То есть, если называть вещи своими именами, Госкино пригласило на огромный проект
Но было два важных «зато».
Фильм про лес, да еще про дружбу русского первопроходца с представителем малой народности — о таком Госкино могло только мечтать. Из японцев Куросава привез с собой только ассистентку, верного оператора Асакадзу Накаи и продюсера. Все остальное — деньги, аппаратура, творческий и производственный коллективы — обеспечивал «Мосфильм». Когда комсомольцы двинули на БАМ, в ту же сторону, чуть южнее самой восточной точки трассы — действие фильма завершалось в Хабаровске,- двинулась и московская кинобригада под руководством японского камикадзе.
Даже работа над сценарием была подобна стройке БАМа, когда две бригады шли навстречу друг другу. «Мы с Юрием Нагибиным каждый писали свой вариант сценария: у Нагибина он получился остросюжетным, у меня событийная сторона оказалась несущественной. На заключительном этапе мы успешно состыковали эти два варианта» — так на языке стройки с ее стыковкой бригад описал потом создание сценария Куросава.
«Дерсу Узала» изменил режиссера. Куросава, которого в Японии недолюбливали за то, что по темпераменту и эстетике он был именно что западным художником и мыслителем, не только отвергавшим национальные традиции, но и поднимавшим их на смех, создал фильм, пропитанный японским мировоззреньем, как пропитана кровью простыня, в которую обернули раненого. Он вспомнил главную синтоистскую заповедь: душа есть у всего — у человека, у зверя, у растения, у объектов неживой природы тоже.
Прежние герои Куросавы хватали не только предметы, но и других людей хватали, как предметы, чтобы дать волю своим страстям — не даром ему так удавались постановки Шекспира и Достоевского. Если в его фильмах лил дождь — то чтобы дать возможность путникам укрыться под воротами и поделиться своими версиями об убийстве в лесу («Расемон») или чтобы его потоки эффектно разбрызгивались от мечей и полуголых напряженных тел рубящихся воинов («Семь самураев»).
В «Дерсу Узала» люди вписаны в широкоформатные пейзажи тайги, как в гобелен, становятся такой же его частью, как сосны, тропы, реки — не менее, но и не более важной. Внеся значительные сокращения в текст Арсеньева, Куросава оставил нетронутыми решительно все многочисленные реплики гольда, где тот и зверей, и камни, и стихии обозначает одним словом — «люди»: «Зачем мясо огонь кидал? Наша завтра уходи, сюда другие приходи. Мясо увидел, кушай».- «Да кто же придет сюда?» — «Как кто ходи? Барсук ходи. Россомаха ходи. Ворона ходи. Мышь ходи. Тайга разный люди есть». Уже во второй серии, когда Дерсу (артист Тувинского театра Максим Мунзук), опасливо озираясь, шикает: «Тише. Здесь люди есть!», Арсеньев (Юрий Соломин) привычно усталым голосом задает вопрос, не сомневаясь в эксцентричности ответа: «Какие люди?» — «Кабан!» Застрелив по неосторожности тигра, Дерсу уверен, что тот пошлет мстить свой злой дух — каньгу,- и начинает горевать, слепнуть, промахиваться, в итоге погибает. И, наконец, в полном соответствии с базовыми установками синтоизма, в мифологии которого есть свое название даже для духа старого зонта — каракаса,- Дерсу утверждает: «Разный люди бывает. Есть сердитый люди. Ветер — сердитый люди. Огонь — сердитый, река…« — «Река?» — «Смотри, какой волна ходи: сердитый…»
Куросава не только напрочь убрал из фильма психологию, но и вместо драматического западного освещения кадра, когда свет концентрируется вокруг фигур исполнителей, впервые в собственном кино применил традиционную японскую систему киноосвещения, когда кадр разделяется на квадраты и каждый освещается равномерно. Поскольку фильм снимался одновременно тремя камерами, заряженными
В итоге это окупилось сторицей, и он поразил «Мосфильм», впервые в истории студии полностью смонтировав двухсерийный фильм за неделю. И конечно, зрители получили небывалый чувственный опыт: даже пересматривая фильм на домашнем мониторе, что уж говорить о гигантских экранах широкоформатных кинотеатров — три года назад показы
Фильм принес Советскому Союзу второй — после «Войны и мира» — «Оскар». Едва ли на старте проекта на это можно было рассчитывать.
Тем временем режиссер и оператор «Сибириады», Андрей Кончаловский и Леван Пааташвили, вернулись из командировки в Голливуд. Их туда отправили, потому что кульминационной в фильме была сцена пожара на буровой, когда вышка падает, под ней сгорает трактор и герой Никиты Михалкова — в сценарии он даже проваливался вместе с трактором в полыхающую землю, как в ад. От ада отказались, но сцена выглядит репетицией будущего пожара на нефтезаводе из нашего первого фильма катастроф «Экипаж».
Авторы «Сибириады» побывали на еще не разобранных декорациях «Ада в поднебесье» и «Землетрясения», выяснили у их создателей секреты съемок, вернулись с техникой, с какой не только сами не работали — она и на Западе только появилась. «Сибириада» тоже превращалась в
При этом нет двух более разных, противоположно заряженных фильма, чем «Сибириада» и «Дерсу». Историю открытия сибирской нефти авторы ведут с начала XX века, от дедов тех, кто включит эти черные фонтаны, показывают, как сама идея добычи нефти в Сибири произрастала из легенд, суеверий и закалялась в горнилах революции, раскулачивания, коллективизации, войны. Психологизм здесь типично европейский и часто переходит в эксцентрику, как в прежних фильмах Куросавы: драматичная сцена драки, когда зажиточные братья Соломины вышвыривают отца Алексея из родной деревни, украшена гэгом с веслом из немой комической, когда, замахнувшись на Николая, один из Соломиных дает им по башке родному брату, зашедшему с тыла.
Советскому зрителю фильм взрывал мозг вывороченными кишками раненного в живот Филиппа (Игорь Охлупин), обнаженными Натальей Андрейченко и Еленой Кореневой и вообще сексуальным подтекстом многих сцен. Картина говорила о сталинской эпохе то, что тогда не проговаривалось, да и современную щадила не больше: давнишнюю сельскую присказку «Дальше Сибири не сошлют!» повторяет нынешний секретарь райкома, решивший пойти наперекор указу с самых верхов затопить его родное сибирское село ради постройки самого крупного в мире водохранилища.
Кончаловский создал
Работа над сложноустроенным, многофигурным четырехсерийным фильмом растянулась на пять лет, и, когда в мае 1979 года ему вручали в Канне
Любопытно, что пути Кончаловского и Куросавы сойдутся, и именно на железной дороге, но произойдет это в Америке и через год после того, как на БАМе уложат золотое звено. Дело в том, что, когда в