— Вообще европейскому бизнесу в России тяжело пришлось в пандемию?

— В прошлом году мы специально провели опрос среди членов АЕБ, и он показал, что большинство европейских компаний смогли выдержать удар пандемии, избежав значительных сокращений. В то же время, учитывая ограниченный объем господдержки по сравнению с масштабами экономического спада, предприятия готовятся к существенным потерям в доходах и потенциально болезненным процессам адаптации в будущем.

По данным нашего опроса, коронакризис в той или иной степени затронул 90% европейских компаний, работающих в России. Европейский бизнес столкнулся с такими проблемами, как неплатежи клиентов по счетам (на это пожаловались 34% опрошенных), трудности с поставками сырья и комплектующих (33%), усложнение логистики (31%). За период действия ограничительных мер 23% столкнулись с непреодолимыми трудностями и сократили деятельность более чем на 50%.

Тем не менее большинство из них остаются привержены своим интересам в России на протяжении уже многих лет. Даже в 2020 году иностранные инвесторы продолжали инвестировать в Россию, успешно завершая текущие проекты и расширяя свои портфели новыми. Ряд крупных компаний планируют открыть в 2021 году новые производственные мощности.

— Что вообще в условиях этого масштабного кризиса могла предложить своим членам ваша бизнес-ассоциация?

— Естественно, в начале ситуация была очень непонятная: новые режимы, нерабочие дни, карантин, вопросы организации рабочих процессов — все это была еще неизведанная территория. Нужна была в первую очередь достоверная информация в режиме реального времени. Мы постарались максимально информировать наших членов о действиях федеральных и региональных властей.

Еще одной проблемой стало то, что Россия, как и многие другие страны, закрыла границы, и за пределами страны оказались многие топ-менеджеры иностранных компаний и инвесторов. Для бесперебойной работы предприятий чрезвычайно важно, чтобы они находились на своих рабочих местах в России. АЕБ очень успешно работала с правительством России по этому направлению, поспособствовав возвращению в Россию порядка 2 тыс. высококвалифицированных специалистов и членов их семей. Пользуясь случаем, хотелось бы поблагодарить правительство России за помощь в данном вопросе. Многие иностранцы, живущие в России, уже вакцинировались «Спутником V». Было бы здорово, если бы по предъявлении паспорта вакцинации мы могли пересекать границу. Пока еще для этого каждый раз требуется ПЦР-тест, даже если вы можете доказать, что уже были вакцинированы.

— Российский рынок события последних месяцев, по-вашему, сильно изменят?

— Общий объем новых прямых иностранных инвестиций в российские нефинансовые компании по итогам 2020 года составил $1,4 млрд — это в 20 раз меньше показателя 2019 года ($28,9 млрд), следует из данных Банка России. В последний раз, по данным ЦБ, меньше, чем в 2020 году, сумма прямых иностранных инвестиций в российские компании небанковского сектора была в 1994 году. В 2021 году, по мнению экономистов, гипотетически можно ожидать улучшения показателя прямых иностранных инвестиций, потому что со второй половины года все ожидают начала восстановления и российской, и мировой экономики.

При этом стоит отметить, что доля участия европейских стран в российском товарообороте составляет 38,5%. А Россия, в свою очередь, занимает пятое место в списке ведущих торговых партнеров Евросоюза (после КНР, США, Великобритании и Швейцарии).

Как отметил министр промышленности и торговли Денис Мантуров на недавней встрече с АЕБ, несмотря на негативные тенденции в мировой экономике, вызванные в том числе и последствиями пандемии, России удалось пройти этот «турбулентный» период лучше, чем многим другим экономикам мира. В прошлом году особый прирост показали фармацевтическая и медицинская промышленность. А для отраслей, которые пострадали больше других — это автопром, авиастроение, легкая промышленность,- правительству удалось несколько сгладить негатив. Теперь для России самое важное — это восстановление занятости и доходов населения, рост экономики, в том числе за счет долгосрочных структурных изменений.

«Санкции против госдолга — это последний аргумент»

— Сейчас уже складывается ощущение, что пандемия отступает. Вы привыкли к новой реальности или хотелось бы «откатить» обратно?

— Думаю, что привык. Более того, я вижу много плюсов. Конечно, COVID-19 — это страшно, и пандемия обернулась для многих настоящими страданиями и смертями, про эти личные трагедии нельзя забывать. Но помимо этого есть и хорошие моменты. Мы привыкли к новому формату работы, для многих компаний пандемия стала возможностью развить свой бизнес: она повсеместно ускорила процессы автоматизации, а, например, в Schneider Electric мы уже давно предлагаем на рынке решения в этой области. И если раньше многие потенциальные клиенты относились к нашим предложениям скептически, скажем, не верили в удаленное управление заводами, то теперь многие партнеры внедрили эти решения и понимают, что они работают.

Коронавирус ускорил многие бизнес-процессы, например в области e-commerce: только вспомните курьеров, которые в течение пары месяцев были едва ли не единственными, кто выходил на улицу, трудились как пчелки. В итоге люди привыкли и продолжают и дальше покупать, например, продукты онлайн. Это влияет на рынок: и на «Яндекс», и на X5 Retail Group — я недавно общался с их руководством, программы цифровизации бизнес-модели, которые они предлагают, впечатляют. Надеюсь, что, когда все это пройдет, мир станет более удобным. Но и более виртуальным, и думать об этом волнительно.

Поменяется и образование. Традиционная модель обучения, в офлайн-режиме с большой аудиторией, куда студенты приходят слушать преподавателя, постепенно исчезнет, и вместо образования в течение нескольких лет после школы мы будем учиться понемногу всю жизнь. Будет больше виртуальных программ обучения, в том числе в виртуальной реальности. Это дает новые возможности в плане передачи знаний и опыта из разных точек мира в виртуальном режиме: например, недавно в бизнес-школе «Сколково» я видел, как преподаватель из США был там в режиме голограммы. Когда мы, как бизнес, обучим этому наших партнеров и заказчиков, это позволит им проверять наше производство и технологии или повышать свою квалификацию из любой точки мира, в том числе, например, с помощью виртуальных очков и перчаток. Думаю, это очень интересно и ускорит производство новых технологий и инноваций, мир будет меняться еще быстрее, чем менялся в последние два десятилетия.

— Да, и, кроме того, складывается ощущение, что многие компании за время карантина активно «прокачали» направления устойчивого развития и сейчас делают ставку на это.

— Коронавирус должен был нас научить, что есть глобальные вызовы, с которыми надо работать сообща. Например, изменение климата и глобальное потепление. Только в отличие от пандемии нет такой прививки, которая бы защитила от глобального потепления. Глобальное потепление наступает в России в два раза быстрее, чем в целом по миру, а в Арктике — в 4,5 раза быстрее. Это серьезная проблема. И я рад, что даже в это напряженное время Брюссель и Москва все-таки обсуждают зеленую экономику. Это одна из последних областей, где Европа, Америка и Россия еще готовы общаться, а без глобального сотрудничества тут и не справиться.

Чтобы обеспечить восстановление экономики в этой новой реальности, России придется искать инновационные подходы. Понятно, что экономическая модель, которая по-прежнему во многом основана на экспорте нефти и газа, постепенно отходит на задний план, так что стране нужно еще быстрее диверсифицировать экономику. Здесь перед страной могут открыться фантастические возможности — например, использование новых источников энергии, таких как водород. Кроме того, уже сейчас значительное внимание уделяется цифровой экономике. ЕС является хорошим партнером в этих инициативах. Если переход к энергетике и зеленые технологии займут центральное место в торговле и инвестициях, то это может стать качественно новым направлением двустороннего сотрудничества и положительно скажется на экономических отношениях.

Мы со своей стороны в рамках АЕБ в начале этого года запустили проект «Зеленая инициатива», который должен защитить интересы европейского бизнеса, продвигать лучшие европейские практики и технологии и способствовать развитию сотрудничества с российскими стейкхолдерами и партнерами в области климатической политики и повышения энергоэффективности производств.

— Не помешает ли этим планам тот факт, что Россия и Евросоюз переживают тяжелейший политический разрыв?

— Хотя в Европарламенте высказываются мнения за ужесточение санкций ЕС и США против России, в частности замораживание счетов олигархов или отключение России от SWIFT, мы надеемся, что ЕС воздержится от опрометчивых шагов в данном вопросе. Европейские партнеры не сторонники полного ухудшения отношений с Россией, они по опыту понимают, что сохранение взаимозависимости по нефти и газу эффективнее ситуации, когда все мосты сожжены.

Санкции против госдолга — это последний аргумент. Если его использовать, больше аргументов не останется, и экономическое сотрудничество зайдет в тупик, из которого мы едва ли сможем выйти. Кроме того, санкции — это обоюдоострый нож, который ударит в том числе по интересам европейских инвесторов.

Поэтому мы, как Ассоциация европейского бизнеса, настаиваем на том, что решение политических вопросов не должно оказывать негативное давление на бизнес и инвестиционный климат. Ассоциация призывает все стороны прекратить дальнейшую эскалацию напряженности и существенно снизить негативное влияние политики на международную деловую среду. Я считаю, что всем нам следует как можно скорее покончить с санкционной риторикой, иначе ситуация может выйти из-под контроля. Необходимо разработать новую архитектуру безопасности на нашем континенте, которая учитывала бы ценности и озабоченности всех сторон. Я уверен, что это возможно.

«Нормализации отношений придется ждать еще пять-десять лет»

— В целом об изменениях после пандемии вы говорите с долей восторга, но нет ли здесь риска роста неравенства? Скажем, когда рядовых сотрудников переводят на удаленку, начальство по-прежнему пользуется офисами и общается между собой. В элитных бизнес-школах находят возможности для очного образования. И так далее.

— Конечно, сейчас мы все еще ищем баланс и не знаем, как это будет выглядеть в будущем. Удаленка значительно экономит время в пути, особенно для тех, кто живет далеко от офиса. Но я не верю в исключительно виртуальный мир и не хочу в таком жить. Не думаю, что мы когда-либо будем встречаться с нашими сотрудниками исключительно в Zoom или Skype, слишком важна роль личных контактов. Именно потому мы так хорошо сработали в пандемию, что мы знали друг друга, знали тех коллег, кого видели на экранах. Новый сотрудник, которого вы знаете исключительно виртуально,- это риск для инноваций и сотрудничества, нагрузка для команды. Именно поэтому я настаиваю на гибридной модели. Плюс, думаю, важнее становятся офсайд-мероприятия, собрания коллектива, скажем, в каком-то санатории, с переговорами о развитии бизнеса днем и корпоративными мероприятиями вечером. И это важно не только для отдыха — вы не представляете, сколько бизнес-вопросов решается за барной стойкой! Эту креативность мы не можем уничтожить.

Я вижу другую угрозу, которая появилась еще до пандемии, а сейчас стала только острее. «Желтые жилеты» во Франции и аналогичные тренды в других странах — свидетельство того, что мы движемся в сторону общества, где одни — богаты и становятся только богаче, а у других нет ни денег, ни, возможно, образования и достаточно таланта, чтобы изменить свою жизнь к лучшему. Им адаптироваться к этому новому миру становится все сложнее, особенно если автоматизация напрямую отнимет у них рабочие места. Человек, уволенный со склада из-за прихода роботов, вряд ли завтра сядет и напишет свое программное обеспечение. И я боюсь, что, если государство, бизнес, и мы все вместе не обратим внимания на этот разрыв, это будет серьезная угроза для многих стран. Впрочем, такой вопрос уже вставал и раньше, в эпохи промышленных революций, и я все-таки оптимист и надеюсь, что нам удастся адаптироваться и при необходимости изменить систему образования и подготовки кадров. Но прежде чем это произойдет, ситуация может спровоцировать серьезную напряженность в обществе.

— Вы упомянули, что восстановления показателей прямых инвестиций можно ожидать не раньше второй половины этого года. Но ведь сейчас многие вообще остерегаются планировать вдолгую, даже свой отпуск. Все меняется слишком быстро. Не навредит ли эта тенденция европейскому бизнесу и европейским инвестициям в России?

— Я понимаю, о чем вы спрашиваете. Но почему я уже почти 30 лет работаю в России? Потому что здесь не скучно. Как только кажется, что все идет гладко, обязательно случается какой-то катаклизм. Я помню начало 1990-х, дефолт 1998 года, кризис 2008 года… Теперь у нас пандемия наложилась на геополитику. Каждый раз находятся западные компании, которые говорят, что ничего хорошего в России не будет, и готовы закрыться. И каждый раз буквально через полгода следует новый рывок роста и развития. В России огромный потенциал, и выигрывают те, кто не просто остаются, а усиливают здесь свое присутствие в сложные времена. Так что члены АЕБ никогда не покинут Россию: мы видим здесь перспективы. Хотя и переживаем из-за политики, это факт. Россию и Европу объединяют и граница, и культура, и история, и мы только выиграем, если будем работать вместе. В этом плане я оптимист. Хотя как реалист полагаю, что нормализации отношений придется ждать еще пять-десять лет.

— Почему вы называете такой срок?

— Как я сказал, я работаю здесь уже почти 30 лет. И за это время видел три поколения русских. Первое — это управленцы начала 1990-х, кому тогда было 45 лет и больше, они были открыты Западу. Их личность сформировалась в последние десятилетия СССР, они помнят и застой, и дефицит, и распад СССР, и хотели жить, как на Западе, и были готовы к свободному рынку и либерализации. Правда и в том, что мы, Запад — во всяком случае, со своей стороны — таких людей разочаровали. Я считаю, что Запад допустил много ошибок, подчас проявляя высокомерие. Второе поколение — это мои ровесники, те, кому сегодня 40–55 лет. Они взрослели в 1990-е, и для них это было ужасное время. Я его тоже помню, пустые полки и так далее… Они помнят проколы Запада, и нынешняя политика санкций только отталкивает их на Восток, к Китаю. И сейчас я уже вижу третье поколение — это те, кому сейчас 25–30. Это поколение плохо помнит 1990-е, они смотрят в будущее, оторваны от традиционных СМИ, больше общаются друг с другом. Думаю, когда они придут на руководящие позиции, последуют новые изменения. И я надеюсь, что Европа и Запад в целом также станут к тому времени мудрее. И что к тому времени мы не забудем обо всем том, что нас объединяет. Россия может смотреть в сторону Китая, но вы и мы, в конце концов, не азиаты, у нас общая история и культура. Мы сможем победить, только если работаем вместе, а не против друг друга.

Беседовала Галина Дудина